Мой народ / Культура

Девятый вал

27.11.2016



Его знают все как художника-мариниста. И гораздо меньше известны другие стороны его жизни. Иван Айвазовский — автор глубоких религиозных картин, а главное — человек, горячо любивший свой город Феодосию и делавший для него гораздо больше, чем мог делать обычный меценат. Он не просто занимался благотворительностью — он вкладывал в город душу, в неменьшей степени, чем в свои картины.

Не знаю, был ли Айвазовский обладателем миссии в апостольском понимании этого слова. Несомненно, что он обладал миссией в масштабе города Феодосии. Можно назвать этого человека гением места. Сюда, в крымскую провинцию, он вернулся из Петербурга в блеске своей славы, в расцвете сил. Мог бы продолжать жить в Питере, но не захотел. То ли интуитивно отверг тяжеловесное, неуклюжее внимание государства (последние несколько лет был главным художником Военно-морского штаба), то ли скучал в холодной Северной столице по ярким краскам родного Крыма.

Теперь в Феодосии многое напоминает о нём. Проспект Айвазовского, железнодорожная станция Айвазовская, художественная галерея его имени — бывший дом, где художник работал. Железная дорога была проложена сюда не без его участия (художник, имевший связи в Петербурге, убедил высокое начальство в необходимости проведения железной дороги). Едва ли эта ветка, которую он потом видел из окон, нужна была для вдохновения. Но она несомненно нужна была для города.

В середине XIX века Феодосия выглядела иначе, чем сегодня. Город был уютным, и в то же время старая Феодосия была не слишком хорошо обустроена. Остро стояла проблема снабжения города водой. В 1850-е сделали попытку реконструировать старые, средневековые водоводы, заброшенные после запустения города в XVIII веке. Но это удалось лишь частично, и вскоре стало ясно, что воды не хватит. Рассматривали два проекта новой водопроводной системы — с созданием плотины на реке Тепе-Оба и из Субашских источников, находившихся на территории имения Айвазовских. Последний проект, естественно, требовал согласия хозяев.

В мае 1887 года Айвазовский объявил о даре Феодосии навечно 50  тысяч ведер воды в сутки. После этого началось строительство нового водопровода. Центральный фонтан водопровода Айвазовский построил полностью на свои средства. Он стоит на том же месте и  теперь. Фонтан проработал ещё долгое время и после смерти Айвазовского — примерно до Второй мировой войны. Сейчас фонтан служит памятником. Возле него любят гулять горожане и фотографироваться гости.

К этому можно добавить, что Айвазовский активно участвовал в реконструкции морского порта, открыл на свои средства Археологический музей и  общегородское Художественное училище. Кроме того, он отреставрировал старую и построил новую армянские церкви.

Сын армянского народа

Первой фамилией Айвазовского была Айвазян. На  армянский манер он звался Ованес — на русский Иван. Предки Айвазовского жили какое-то время в  Польше и там изменили свою фамилию на Айвазовский. Художник сохранил глубокую связь с армянским народом, всю жизнь он оставался прихожанином старого армянского храма. Некоторые из его картин посвящены армяно-григорианской церкви.

В 1840-х годах вместе с великим князем Константином Николаевичем художник путешествовал по Греции и Турции. В Константинополе, узнав о закрытии вследствие безденежья одного из армянских училищ, Айвазовский использовал свой авторитет, связи и присутствие великого князя, организовал сбор средств, и через год училище было открыто. Нечто подобное произошло также в Смирне, а в Бурсе специально для пострадавшей от пожара армянской церкви художник написал икону Григория Просветителя.

В 1868 году художник исполнил своё давнее желание поехать на  родину предков. Путешествуя по Закавказью, он писал горные ландшафты, тифлисский быт (армяне составляли не менее половины населения тогдашнего Тифлиса), озеро Севан, Арарат и  Араратскую долину. В ряду этих работ и большое полотно «Сошествие Ноя с Арарата».

В Армении Айвазовского считают армянским художником столь же естественно, сколь в России — русским. Об этом красноречиво говорит такой эпизод. Как-то в беседе с Мартиросом Сарьяном Илья Эренбург поинтересовался, отразилась ли в творчестве Айвазовского его национальная принадлежность. Сарьян сказал: «Какую бы ужасную бурю ни  увидели мы на его картине, в верхней части полотна сквозь скопление грозных туч всегда будет пробиваться луч света, пусть тоненький и  слабый, но возвещающий спасение. Именно веру в этот Свет пронёс через века породивший Айвазовского народ. Именно в нём, в  этом Свете, и заключён смысл всех изображённых Айвазовским бурь».

Согласно воле Айвазовского, его погребли в Феодосии, во дворе церкви Сурб Саркис, где он был крещён и где венчался. Надгробная надпись — высеченные по-древнеармянски слова историка V века Мовсеса Хоренаци — гласит: «Родился смертным, оставил по себе бессмертную память».

Библейские образы у Айвазовского

Айвазовский много раз обращался к образам Ветхого и Нового Заветов. И если картины, посвящённые Ветхому Завету, просто красивы, то картины, посвящённые Новому, ещё и глубоко религиозны.

Наиболее сильное впечатление оставляет работа Айвазовского «Хождение по водам». К этой теме художник обращался не раз. Образ Христа соткан из чистого света, он резко отличается от образов Апостолов, которые лишь выступают из тени, озарённые светом Христа.

Другие христианские картины Айвазовского, может, не настолько мистичны, но полны глубокого покоя, который может передать только человек, сам имеющий живую внутреннюю связь с Высшим. На этих же картинах несколькими штрихами обозначена и восточная природа. Неяркая, скромная, но словно разделяющая этот внутренний покой.

Айвазовский улавливал образы не только моря — гор, равнинных рек. Улавливал... и передавал. В нём было живо то, что Даниил Андреев называл «стихиальным чувством» — или скользящим видением, — наверное, поэтому его картины так передают ощущение от природы.

Поэт стихиалей

Известный, в первую очередь, как художник морей, Айвазовский писал нередко работы, совершенно отличные от морской тематики. И в них тоже ощущались пространство и жизнь стихии.

И, конечно, с особой пронзительностью передавал он свой родной Крым. В спокойном величии открываются ещё не затронутые курортной суетой Крымские горы. Деревья спускаются почти к самой воде, а вместо волнорезов и каменных набережных — простые рыбацкие лодки. Невольно хочется остановиться и помечтать. Он сохранил для нас тот Крым лучше, чем передала бы любая фотография.

Даже с применением современных компьютерных средств на фото сложно передать оттенки с такой живостью, как делал это Айвазовский. А в XIX веке французы останавливались в Париже у его картин и  пытались разгадать, в чём секрет — не стоит ли сзади лампочка... Казалось невозможным передать море так — с помощью лишь кисти и красок.

Он был и остался таким — душой тревожной, ищущей в волнах, не равнодушной к красоте, не безразличной к чужому горю. Везде в Феодосии ощущается присутствие его духа. И кажется, он и сейчас помогает этому городу откуда-то сверху, с незримых высот, где продолжает творить не представимыми для нас средствами портреты стихиалей, пейзажи затомисов, моря иных миров.


«Чесменский бой» (1848)

Произведение жанра исторической батальной живописи. Чесменский бой –это важный эпизод русско-турецкой войны 1768 — 1774 годов. На картине изображён турецкий корабль в момент взрыва так эффектно, будто бы это иллюминация; турецкие моряки пытаются спастись на обломках корабля. Айвазовский вводит холодный свет луны, как контраст огненному зареву.


«Девятый вал» (1850)

Картина хранится в Государственном Русском музее Санкт-Петербурга. Популярность она завоевала сразу же после первого показа в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. Популярность этой картины сравнивают с популярностью произведения Брюллова «Последний день Помпеи». Обе эти картины представляют собой расцвет романтизма в русской живописи. Айвазовскому свойственны эксперименты с «романтически» яркой палитрой, световыми и цветовыми эффектами — необыкновенная прозрачность воды. В сюжете картины гребень девятого вала поднимается грозно над людьми, пытающимися спастись на обломках корабля. В древности считалось, что в идущих волнах самой сильной является девятая волна. В картине видна неизбежная гибель, однако яркое солнце, прорывающее завесу туч и брызг, обещает умиротворение стихии. Сцена скорее красивая, чем трагическая. Колорит картины яркий, отражает всю остроту эмоций сюжета. Полотно художник исполнил за 11 дней. Айвазовский отличался быстрым письмом, не писал с натуры, а следовал грёзам воображения. Лишь в последние годы он обратил внимание на реалистическое направление.


«Радуга» (1873)

Шедевр Третьяковской галереи. Айвазовский искусно изображает прозрачную, чуть светящуюся радугу на грозовом фоне путём сочетания разных оттенков цветов. На переднем — более светлом — плане картины люди спасаются в шлюпке. Один из спасшихся указывает рукой на радугу. Корабль, столкнувшийся с рифами, погружается в морскую пучину. Мастерски изображены морские волны с ветром, срывающим пену, водяными брызгами.


«Чёрное море» (1881)

Характерные для Айвазовского солнечные лучи, пробивающиеся сквозь грозовые тучи. Робкий силуэт корабля на фоне морской стихии, наполненной мощью. Линия горизонта делает море и небо одним целым, на переднем плане набегают молнии, когда вдали море кажется спокойным. Задают ритм картины гребни ближайших волн, сильно высветленные, параллельными рядами уходящие вдаль.